Что сегодня реально может сделать архитектор?
Какую роль он должен играть в обществе?
Что формирует менталитет городского жителя?
На вопросы спецкора Агентства Архитектор отвечает Академик Международной Академии Архитектуры и профессор МАРХИ, архитектор Михаил Давидович Хазанов, частый гость и участник Международного Архитектурного Конгресса.:
" Если открыть расценки 1911 года, то там будет написано: «вознаграждение для архитектора». За что вознаграждение? Ну конечно за произведение. Сегодня это называется – «работа, услуги» и прочее. Но архитектура – это не услуга и не прислуживание, а служение. Об этом мы как-то постепенно забываем.
В архитектуре сегодня пересменок, и он ощущается везде. Мы привыкли, что наша профессия всегда ценилась, всегда была высоко поднята над многими другими, но сейчас всё в точности наоборот. Я не знаю, какая вражья сила развалила все Моспроекты – были замечательные отраслевые институты: ГИПРОВУЗ занимался вузами, КУРОРПРОЕКТ занимался курортами, ГИПРОНИИ занимался наукой. Все институты эти сегодня влачат такое существование, что слёзы капают. Произошло это по понятным причинам: гораздо выгоднее сдавать в аренду ёмкость института, вот эту пустую коробку.
Вообще, то, что строят сегодня, вызывает у меня очень сложную реакцию, программа сегодняшнего развития территории – это очень странная вещь. Почему всё население должно быть в двадцати крупных городах-миллионниках – я, наверное, никогда не пойму. А что вся остальная Россия? Что наша провинция, которой всегда так сильна была наша страна? Да ничего. Мы недавно проехали несколько городов – страшное зрелище. Три дома – три ключевых каких-то памятника архитектуры – отреставрировано и всё. Кое-как отреставрированы, что-то лучше, что-то хуже, – но хоть как-то поддержано. Всё остальное разваливается так, что больно смотреть.
Мы говорим о памяти места. Мне кажется, это очень важно – сохранение наследия. Наверное, это единственное благородное дело, которое сегодня можно делать. Есть время собирать, есть время разбрасывать… Вот сегодня, наверное, самое правильное и благородное – сохранять то, что осталось. И здесь очень много всяких страхов и рисков. Например, риск потерять центр Москвы: в этом безумном девелоперско-строительном натиске мы можем потерять всё, что относится к самоидентификации и вообще тому, что называется Москвой.
В провинциальном русском городе – в Рыбинске, например, – иногда говорят: «пошли в город». В город – это куда? В зону исторической застройки. А почему? Потому что вся остальная зона абсолютно анонимна. Эта проблема, по-моему, одна из ключевых на сегодняшний день. Если мы не в состоянии создать комфортную, шикарную, достойную человека среду в новых районах – то давайте хотя бы не ломать старые. Ведь вектор этого натиска направлен на центр городов, а могло бы быть совершенно по-другому. Надо создавать смарт-поселения, смарт-вилладжи, смарт-сити – маленькие районы, хорошо связанные транспортом с центром города.
Была шикарная идея вынести всю администрацию из центра Москвы. У нас каждый киоск повёрнут в сторону Кремля, – но зачем? Там давно уже пора сделать музей, открыть все ворота – Спасские, Боровицкие, Троицкие – и превратить это в общественное пространство, то самое, о котором сегодня говорят так много, что оно просто в мантру превратилось. Вот оно: общественное пространство в центре города. И зачем создавать парк Зарядье, если есть Кремль? Да простят меня все авторы – мои друзья в том числе, – которые к этому имеют отношение. Они постарались, они сделали всё хорошо, наверное. Но где та сетка улиц, которая была на этом месте? Ведь город – это память. И очень полезно увидеть то, что было когда-то, – тогда появляется некая преемственность. Вообще, это можно назвать сохранением исторической среды как антиквариата. Ведь есть же закон об антиквариате. А почему бы архитектурные произведения не провести под эту линию?
Тот, кто на «Площади Революции» не гладил нос собаки, что у пограничника в ногах, – тот не знает, что такое городские ритуалы. Тот, кто проходя по Покровке, не знает, что там была церковь архитектора Петра Потапова – замечательное наршыкинское барокко, от которой только две арки, слава Богу, сохранились, – тот не понимает что такое память места. В нашей профессии очень много высокого и относящегося к культуре. И об этом нельзя забывать.
Вот я всегда думал: зачем сносили Китайгородскую стену? Ведь тогда пять машинок ездило по Москве – какие-то «М»-ки, четыре грузовика с красноармейцами и шесть милиционеров стояло. И тут им в голову пришла такая крамольная мысль: поскольку нет сил ничего путного построить, то хотя бы разрушим. Так уж устроен человек, что, когда он утром просыпается, смотрит в окно и не видит привычной застройки, – это ощущается как какое-то новое качество. Это, наверное, была попытка внушить некий оптимизм, что вот – о-го-го, в будущем всё будет хорошо! Вот нет Китайгородской стены – и город выглядит по-новому. Но это такое, нехорошее дело… В общем, паразитический подход.
То, что происходит сегодня в центре, – а к этому причастны все мы, и я не устраняюсь тоже – это замена количественная: и количество перешло уже в качество. Та Москва, которую мы хотели бы сохранить для наших детей и внуков, – этого сегодня нет, увы: нашими, во многом, стараниями. Можете считать это покаянием."
 |
Михаил Давидович Хазанов |
© All Right Reserved. Copyright © ООО Информагентство СА "Архитектор" ©
Свидетельство о регистрации ИА №ФС1-02297 от 30.01.2007
Управление Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия по Центральному Федеральному округу.